До наших дней дошло совсем не многое о князьях Волконских, что жили в селе Сабынино н похоронены там. Главным образом это воспоминания бывших дворовых, сохранившиеся в памяти их детей и внуков. В общих чертах говорят, что это были весьма богатые и влиятельные люди, для своего времени образованные, с широкими связями.
В памяти народной нет неприязни к Волконским, хотя и они владели крепостными, им принадлежали окружающие село земли.
У последних из Волконских часто бывали в гостях прогрессивные писатели, государственные деятели, художники.
Краеведы давно интересуются Волконскими. Но материалов о них долгое время найти не удавалось. В этом году им, что называется, повезло. Автор использовал часть их в своей публикации.
Далекое помнится своей необычной красотой. Его никак нельзя сравнить с нашим Кривцово или каким-либо другим из соседних сел. Отличалось оно обилием садов, полисадников, цветников, ухоженными улицами, красивыми домами. Особую яркость в его облик вносили усадьбы князей Волконских, помещиц Авдеевых, чиновника Алферова, богатея Выродова и других со строениями, парками и садами.
Все лучшее было в нем от нашего окружения. Более высокое в смысле культуры, опыта, организации жизни. Украинский говор селян, их манера одеваться ближе к горожанам, их дома и дворы, огороды привлекали своей необычностью и новизной. Много раз приходилось бывать в селе в пору его расцвета. Запомнился один приезд перед самой войной.
Но пути из школы меня, второклассника, подобрал отец. Ехал он на легкой пролетке, запряженной породистым рысаком. Жеребца по кличке «Турман» купили в колхоз на конном заводе в Воронеже для племенных целей. И отцу, как заядлому лошаднику и опытному в обращении с животными, было доверено блюсти его.
Справившись о моих успехах в учебе, спросив о планах, отец, видимо, остался доволен ответом и решил прокатить меня по одному из своих маршрутов разминки «Турмана».
Наскоро пообедав, мы едем по дороге к Сабынино. «Едем» не то, пожалуй, слово – мчимся. Я сижу сзади отца, держась за его брючной ремень. Легко бежит конь. Бежит по-особенному, словно играючись. За нами стелется лентой, пыль. Мы легко догоняем и перегоняем попутные подводы, расходимся со встречными. Отец знает людей, здоровается с ними, перебрасывается шутками. Вижу, как с интересом смотрят люди на нашего жеребца, провожают долгим взглядом.
Вот и село. Встречает оно нас роскошной зеленью усадьбы помещиц Авдеевых. Пирамидальные тополя лентой тянутся вдоль сада, за ними высится ряд высоких многолетних елей. В этой ограде выделяются деревья маслин, вековых верб и белоствольных тополей.
– Это что?! – говорит отец, уловив мой интерес. – Вот там в низине, за садом, растут дубы и липы. Некоторым из них лет под тысячу… Таких, как мы с тобой, мужиков, пожалуй, с десяток потребуется, чтобы обнять великана.
Рассказывает отец об усадьбе. Помнит он, как разбивали этот сад. Как берегли, деревья.
– Для каждого копали огромную яму, засыпали ее тучным черноземом, а на дно сыпали щебень.Иногда дожили металлические листы.Это чтобы корни не достигали грунтовых вод.
Держали сестры ферму хороших породистых коров. Их коровы были черно-пестрой масти и якобы вели родословную от тех, что когда-то из Голландии Петр Первый вывез в Холмогоры.
Проехав эту усадьбу, поравнялись с другой – землевладельца Выродова, выделившегося после Столыпинской реформы. Опять умело разбитый сад, а в рядах деревьев на валу ограждающего рва – многовековые ясени.
В центре села вынуждены остановиться: слишком большой интерес у встречных вызвал наш рысак. Один по одному собираются люди. Они хорошо знакомы отцу: это чувствую по дружеским шуткам, по разговорам. Все интересуются «Турманом». Отмечают его достоинства и красоту.
Так сам маршал Буденный его видел?
Хотел даже прокатиться, да времени не было…
Из разговора узнаю, что на хуторе Раевка, что по соседству с Верхним Ольшанцем был С. М. Буденный. Там он интересовался состоянием коневодства, просил усилить внимание к выращиванию породистых лошадей, годных для формирования кавалерийских частей РККА. Видел маршал «Турмана». Жеребец ему понравился.
– Хорош конь, что и говорить, – отзываются о нашем жеребце знатоки.
– Да и цена ему подходящая…
Оказывается, колхоз «Ленинский путь» уплатил за него 8 тысяч рублей, что было тогда значительно дороже легкового автомобиля.
– Таких не было у наших господ – Волконских, – отзываются потомки дворовых князей.
– Да и у твоего Алферова тоже не было…
Ну что, махнем по круговой? – спрашивает меня отец. «По круговой» – значит, села подняться в гору до лесов, а там, минуя Верхний Ольшанец, спуститься к Кривцово.
Дорога и местность знакомы отцу до мелочей. Он бывал тут много-много раз. Бывал не пахарем, не косарем, а кучером завзятого любителя ружейной охоты и лошадника крупного судейского чиновника С. П. Алферова.
Выехав на пригород у леска «Висловский должик», остановились. Панорама окрестных мест была поистине великолепной. Перед нами, к долине Северского Донца, шли поля двух колхозов – сабыннинского – «Энергия» и нашего – «Ленинский путь».
– «Энергия» – первый колхоз не только в нашей округе, а и во всей Курской области, – говорит отец. – Наш образовался гораздо позже. – Хорошее наследство сабынинцам от богатеев досталось: молотилки, жатки, плуги, дворы и все прочее.
Сразу же после революции, создали товарищество по совместной обработке земли. Хорошо там вели дело, а потом на его основе организовался колхоз. Одним из деятельных руководителей товарищества был Николай Николаевич Жмурков, с которым я был хорошо знаком.
С каждым посещением села интерес к его прошлому не ослабевал. Хотелось узнать побольше о Волконских. Воспоминания старожилов села, потомков крепостных давали много сведений о жизни князей в селе, порядках в усадьбе. Но ничего об их отношении к декабристу С. Г. Волконскому, о вкладе в историю Российского государства.
По рассказам, князья служили в армии. Потом выходили в отставку и жили в Москве, в Петербурге, а на время приезжали в Сабынино.
Могильные плиты, на которых обозначено, что под ними покоится прах князей Бориса, Григорьевича, Петра Григорьевича и княгини Софьи Волконской, урожденной Бахметьевой, даты их рождения и смерти, сами по себе ничего не говорят.
Рассказывают, плит было больше. Захоронение умерших было за оградой красивой каменной церкви. Церковь в 30-х годах разрушили, а захоронения остались без присмотра.
В каждый, приход и приезд в село бывал у княжеских плит. Бродил по парку, среди липовых и каштановых аллей, стоял у могучего вяза, возраст которого более трех сотен лет. Всякий раз приходилось встречаться со старожилами села, говорить с ними.
– Рушится старина. А какое великолепие здесь было, – повела разговор прошлым летом со мной Т. Д. Остащенко.
– Помню, вот тут барская усадьба была. Огромный двухэтажный дом. Фасадом выходил на дорогу, а вот тут – дворовые службы. Все мои родственники – деды и прадеды служили у князей. Вот тут была псарня.
Оказывается, завзятым охотником был князь Петр Григорьевич Волконский. Держал псарню под стать известному литературному герою – Кирилле Петровичу Троекурову.
– Знаете, – говорит моя собеседница, – что в первые годы Советской власти в селе Сабынино размещался районный центр. Это потом его перевели в село Гостищево.
Делится своими воспоминаниями о Волконских Татьяна Дмитриевна. Детской памятью сохранила многое. Помнит, что у князей была девочка ее лет, часто она встречалась с нею. Девочка с матерью после революции ушли куда-то. Местные жители не тронули князей, не было никакого зла на них у окружающих.
– Вот только, думается мне, что встретилась я с этой девочкой в середине 50-х годов. Шла в то время работа по известному плану преобразования природы. Приезжие специалисты вели съемку местности для строительства оросительного участка. Была среди них женщина – инженер – землеустроитель. Жила она у меня. Очень уж интересовалась князьями. Больше тем, какие они были люди, как относились к своим крепостным, дворовым? Какая о них осталась память?
Ходила она везде сама, часто видела ее у могильных плит. Перед уездом из села застала ее ночью там же.
– Поздняя осенняя ночь, сыро, темно, и она стоит там продрогшая…
Что привело ее туда, – подумалось, разговора у нас не получилось: была она расстроена, подавлена, на вопросы отвечала неохотно, невпопад…
Размышляя об этом, вспоминая облик князей, пришла к выводу Татьяна Дмитриевич что это была та маленькая девочка из далекого детства, что видела она тогда царя много раз в усадьбе.
Может быть, все может быть…
В книгах и справочниках ничего не нашел о Волконских из села Сабынино. И совсем недавно из фондов Исторического музея страны были присланы копии формуляров о службе Петра Григорьевича и Бориса Григорьевича Волконских и их родословная.
Волконские из Сабынино – дальние родственники декабриста С.Г.Волконского. Они относятся к разным ветвям могущественного рода князей.
Родоначальником князей из наших мест был Григорий Иванович Волконский. Борис и Петр – его сыновья. Всего же у него пятеро детей – Борис, Николай, Петр, Надежда и Варвара.
Старший сын Борис закончил кадетский морской корпус и служил во флоте. Вышел в отставку в чине капитана лейтенанта. Как говорится в формуляре, с правом ношение мундира и местом жительства в селе Сабынино. К тому времени по 8-й «ревизской сказке» (переписи) у него было. 116 крепостных душ и у его жены — 48 душ.
О втором сыне, Николае, сведений нет. Как нет их о дочерях. Больше всего знаем о Петре.
Петр Григорьевич всю жизнь посвятил военной службе. Начинал ее гардемарином Российского флота на Балтике, закончил командиром Гвардейской пехотной бригады и лейб-гвардии Гренадерского полка. Вышел в отставку в звании генерал-майора.
Обширен послужной список генерала. Из него видно, что он был на хорошем счету при императорском дворе. Можно сказать, был обласкан «власть предержащими», награжден многими орденами, одарен землями и деньгами. Однажды милостью царя он получил надел в 2000 десятин земли. А за участие в русско-турецкой войне 1828-1829 годов награжден серебряной медалью.
В простонародье Петра Григорьевича называют «Питренком». Видимо, потому, что его звали в своем кругу по-немецки – «Питером». Прослыл он большим любителем псовой охоты и лошадей. Водили дружбу князья со знатными людьми своего времени. Их дом всегда был полон гостей.
Есть маленькая характеристика и С.П.Алферова. В журнале «Охота и охотничье хозяйство» №12 за 1987год в корреспонденции «Забытые охотничьи писатели» говорится, что один из них бывал в наших местах. Дословно: «Излюбленным местом охоты П. П. Куликова (писателя) имение Сабынино Белгородского уезда, куда он часто выезжал к своему другу Сергею Петровичу Алферову и где провел, много счастливых дней…».
Может быть, мой отец и возил его на охоту в «Князев лес» и «Борисово-Дубино», что возле села Сабынино. Волконские разрешили чиновнику и его друзьям там гонять зайцев, лис и волков. Часто и сами с гостями слушали музыку гона, когда смычки хорошо подобранных собак азартным лаем будили дрему осеннего леса.
Собирают материалы о князьях Волконских школьники Кривцовской средней школы. Все, что есть уже, будет передано в их кружок.
Это – о Сабынино далеком. Близкое, нынешних дней, давно утратило свой блеск. Оно больше всех пострадало в годы войны – было сожжено и разграблено. Не оправилось после разрухи. А попав в разряд «неперспективных», заглохло. Не проявили к остаткам его былого богатства – паркам, садам, уникальным деревьям-долгожителям – внимание местные и районные власти.
На днях видел, как сестры Курбатовы, живущие ныне у былой усадьбы князей, старательно пилили ветви могучих ясеней. Помог им нарубить их с деревьев за стакан водки один из заезжих.
Стоят с искроменными кронами великаны – остатки роскошного парка. Похоже, никому, глядя на них, не становится больно за прошлое, за память…
К. СТРЕЛЬНИКОВ.
//Победа. – 1987. – 29 декабря
